История не смешная. Но о некотрых вещах заставляет задуматься.
В последнее время промелькнуло несколко рассказов о неординарных
женщинах. Хотелось бы продолжить тему. Привожу рассказ одного
фронтовика. Позволю себе для удобства от первого лица.
Угораздило меня на фронте в штрафной батальон попасть.
Утром выводят на рубеж атаки. Каждому по сто грамм водки, автомат ППШ с
двумя полными дисками… И по комплекту флотской формы. Переодеться
всем!
Мы вообще-то все обычная пехота. Но приказ есть приказ. Переоделись.
Разворачиваемся на исходном рубеже.
Тут дружок меня в бок толкает: «Смотри, смотри!»
Глянул на наш правый фланг, куда он показывал. А там разворачивается для
атаки вместе с нами какая-то воинская часть. Но одни женщины! И все, как
на подбор, под два метра ростом.
Дальше — указующий жест командования в сторону находившейся впереди
высотки и короткий, как команда кинолога, приказ: «Взять!»
Бой штрафников короткий. Либо ты, либо тебя. Сейчас всяко об этом пишут.
Но позади нас никаких заградотрядов не было.
Наши соседи с правого фланга еще раньше нас на высотке у немецких
траншей оказались. Завязалась рукопашная. Вскоре все было кончено.
Высота была наша.
Начали собирать раненых, сгонять в группы уцелевших пленных.
В том бою мне по меркам штрафников ужасно повезло: осколок мины вывернул
у меня в левом боку два ребра. Но рана оказалась не смертельная. Я даже
после наскоро сделанной перевязки мог кое-как передвигаться
самостоятельно.
И вот молодость! Ведь как тот резиновый ежик — дыркой в боку свистел. Но
как же упустить случай и не пообщаться с женским полом! Стоит одна дама
с сержантским нашивками (во флотских званиях я и сейчас не разбираюсь) и
травой окровавленный тесак чистит. Подхожу к ней и чтобы как-то начать
разговор справшиваю: «А ваши-то пленные где?»
А она посмотрела на меня таким оценивающим взглядом. Верите, нет? Я ведь
в штрафной батальон не за трусость попал, не за халатность и не за
конфликт с командиром.
За русскую рулетку.
Если кто-то не знает что это такое, — объясняю. Когда играющие садятся
за стол, делают денежные вклады. Создают банк. А потом вставляют в
барабан револьвера один патрон, каждый по очереди вслепую раскручивает
барабан и приставив оружие к своему виску, спускает курок. Выигрывает
тот кто останется. Адреналинчику нам на фронте, видите ли, не хватала.
Вот мы, младшие офицеры, и пополняли баланс.
Вобщем, как бы сказали сейчас, отмороженный по-молодости я был на всю
голову.
А тут под взглядом этой красавицы, ей-богу, почувствовал себя
нашкодившим пацаном, которого выпороли и так со спущенными штанами и
оставили отбывать срок в углу.
Посмотрела она так на меня и говорит: «А у морской пехоты, пленных не
бывает, солдатик».
Тут дружок подбежал, помочь мне идти вызвался.
«Ты что? — говорит, — какие у этих баб пленные?! Ты видел что они
делают? Если оружие не бросил, — с ходу пулю в лоб, а если бросил, руки
поднял, — то ножом по горлу.»
«А что за часть-то такая? — справшиваю.
«Ты что по форме не видишь? Морская пехота!»
«Ну да, мы с тобой тоже морская. Ты море-то хоть на картинке видел?»
Потом был госпиталь. Так я и не узнал что за часть была в том бою нашими
соседями. Но ни о каких чисто женских формированиях морской пехоты, ни
тем более штрафных женских частях мне ни во время войны, ни после
слышать не приходилось.
В госпитале мне залежаться не дали. Едва затянулась рана — выписали. Но
с учетом того, что окончательно я еще не выздоровел, отправили на курорт
по меркам военного времени — командовать зенитной батареей. Фильм «А
зори здесь тихие…» многие видели. Так вот примерно такая же ситуация.
В подчинении одни девчонки. Лет по 18 — 19. Где-то под Ленинградом.
Самолеты шли через нас постоянно. Девчонки так же стрелили на совесть.
Как могли. Иногда попадали.
Но немцы нас за рыбу не считали и внимания нам не уделяли.
И только один раз немецкий «лапотник» сбросил всего одну единственную
бомбу. И бомба эта угодила точно. Взхрыв… и расчета нет. Нет подружек,
с которыми ты только что разговаривала. Только искореженное орудие да
куски тел и внутренностей по кустам висят. Что тут было. Истерика,
слезы, сопли… А чего вы хотите от 18-летних девчонок, которые может
быть и смерть то так близко в первый раз увидели?
А вот что случилось потом меня до сих пор поражает. На следующую ночь
через нас снова в сторону Ленинграда немецкие самолеты потянулись. Так
вот эти зенитчицы силами двух оставшихся орудий за одну ночь положили
ДВЕНАДЦАТЬ самолетов. И ведь одной злости тут мало. Снарядов и раньше не
жалели. Здесь вообще какую-то сверхзвероиную реакцию иметь надо. Что-то
из области парапсихологии. Мне кажется, мужики бы так не смогли.
Вот только я подмазаться к этой славе не могу. Не было меня в ту ночь на
батарее. Уезжал в город по делам снабжения, к ночи вернуться не успел.
Так что «коня на скаку остановит, в горящую избу войдет». Я понимаю так,
что русскую бабу из рамок лучше не выводить. Мало не покажется.