Вот щас вспомнил. Было это летом лет 20 назад. На окраине небольшого городка находилась не распаханная местность. Ровное поле, совершенно без сорных растений, и большого размера. Почему его не трогали — черт его знает, но все окрестные мальчишки — от 5 до 20 — облюбовали это место под футбольное поле. И в кои-то веки мы решили заняться этим всерьез.
Старшие привезли и поставили деревянные ворота, а младшие сделали небольшую канавку по контурам и по линиям поля и засыпали ее песком.
Когда мы все закончили, получилось очень красиво. Ровно (! ) и качественно. Но было уже поздно, и все разошлись по домам.
С утра старшие куда-то запропастились (на рыбалку, или купаться, а скорее и то и другое), а мы решили обновить наш импровизированный стадион. (далее…)
Собираемся на выходные на дачу на Дон к друзьям. Компания от 35 до 50
лет. Сообщаю об этом сыну (14 лет отроку). Говорю, что он остается дома,
детей с собой не берем. Слегка насупился, спрашивает: — Шашлыки будете жарить? — Ну, да — И водку небось пить? — Ну, да? — А чем вам дети помешают? — Представляешь, сынок, а вдруг какой нибудь тете захочется голой
искупаться, а тут вы, дети. — Действительно, у нас будет стресс на всю оставшуюся жизнь!
Со слов подруги: «Сидим с мужем вечером, разгадываем кроссворды. У каждого своя газета, поэтому периодически обращаемся друг к другу за подсказкой.
В очередной раз муж спрашивает: — Помоги угадать «подпись негра». — Какого негра? — Мотного.
Довольно странное задание. Соображаю, чем подпись негра может отличаться от подписи представителя другой национальности. Да еще не простого негра, а мотного. Это вообще из какой оперы? Когда здравый смысл исчерпал свои аргументы, начали закрадываться сомнения. Прошу у мужа показать задание. Читаю, действительно, в тесной клетке написано сверху «подпись негра», а чуть ниже «мотного». Спрашиваю, еле сдерживая эмоции: — А ты слитно читать не пробовал?
Истерический смех по этому поводу начал стихать только к вечеру второго дня. Зато теперь в определенных ситуациях у мужа появилось новое погоняло — негр мотный.
Как-то делал обход. Проверял отопление. Сам в офис пошел, а бригадира на склад оправил. Пришел он со склада и кричит на весь офис из дверей:
— Я у Татьяны на складе был
— Пощупал?
— Пощупал.
— И как там?
— Тепленько.
Весь офис под столы сполз.
Однажды сидели мы с начальником на перерыве, разговаривали, зашла речь о студенчестве и общагах. Сказала, что ни разу в студенческой общаге не была, на что мне ответили, что, значит, я не знаю настоящей жизни.
Мне шёл пятый год, когда отец пристрастился к азартным играм и запил, а мать работала поломойкой в магазине, лишь бы нас, детей, прокормить (магазин рядом с домом, детей оставить не с кем, а так хоть прибегать могла, проверять, в школе же (она педагог по образованию) такого бы не получилось). Я сидела одна со своей младшей годовалой сестрой, мне тогда казалось, что я очень взрослая.
Потом мать развелась, мы переехали в коммуналку, сестре поставили страшный для маленького ребёнка диагноз — сахарный диабет (инсулинопотребный тип, юношеский). Ребёнок на уколах, я в первом классе, мама на работе с утра до ночи. Готовить я мало-мальски научилась в шесть, уколы ставила в семь. В школе надо мной издевались из-за бедности, вшивой называли.
Потом мама вышла второй раз замуж, вроде всё устаканилось, но в новой школе меня тоже не приняли, затюкали в старой, с людьми я сходиться научилась лишь в колледже. До сей поры считаю себя страшной, благо хоть с учёбой проблем не имею. Работать пошла в пятнадцать (летняя подработка), так как у отчима тоже было своих двое, родители растили четверых, а выделяться среди одноклассников мне не хотелось, вот и зарабатывала на зимние сапоги да на гаджеты.
И вот, когда мне двадцать один год, когда я почти получила красный диплом о среднем медицинском образовании, когда сама накопила себе на хороший ноутбук, сама накопила на операцию по восстановлению зрения (а оно было кошмарным), могу себе позволить делать маме и отчиму подарки на праздники за всё, что они для меня сделали, я не знаю жизни только потому, что не жила в общаге, не прибухиваю и не хожу по рукам. И пусть я не знаю такой жизни.