Как сказал когда-то умный человек: «Образование — это то, что остаётся, когда всё, чему нас учили, уже забыто.»
Но странно, чтó именно иногда у нас где-то на дне памяти остаётся.
Тут пожалуй, надо кое-что пояснить. Не волнуйтесь, долгими лекциями утомлять вас не буду, но просто чтобы вы поняли, о чём речь…
Специальность у меня, как я уже рассказывала — английский язык. Языки, как вы, наверное, знаете, делятся на группы. Так вот. Английский язык относится к германской группе языков. Кроме него туда же входят немецкий, голландский, шведский и т.д., нам это сейчас не очень важно. Такая вот развесёлая компания.
Специалисты, изучающие английский язык, относятся к «германистам». То есть, кроме всего прочего, должны изучить общие черты германских языков. То ещё развлечение, я вам скажу. Но — раз надо, значит надо. А у языков есть история, а ещё у них, как и у людей, бывают предки.
Один из предков современных германских языков — Готский язык. Те учёные люди, которые составляли наши учебные программы, решили, что все германисты обязаны с ним ознакомиться. Так и назывался этот предмет — «Готский язык».
Язык этот для совpеменного человека звучит совершенно кошмарно и ни на что не похож. Текстов сохранилось не очень много, главный памятник — перевод Библии. Насколько я помню, перевод этот тоже сохранился не весь, только фрагменты. Но этого вполне достаточно для того, чтобы можно было изучать этот язык и мучить им студентов.
Это было вступление. А казус со мной приключился вот какой.
На последней контрольной по этому самому готскому языку нужно было перевести маленький отрывок — практически одно длинное предложение. И вот — заклинило. Не складывался у меня перевод.
Для начала я, как положено, расписала весь текстик по карточкам. (Поясняю: каждое слово пишется на отдельной карточке, и туда добавляется вся доступная информация о нём — грамматическая и синтаксическая. Род, число, падеж, склонение, лицо, время, степень сравнения, отношение этого слова к другим словам во фразе — ладно, не буду, не буду…)
Попробовала сложить что-то вразумительное. Не-а. Не выходит. Полная бессмыслица. Какие то лисы, чей-то сын… Бред! Раскладываю я эти карточки так и сяк, как пасьянс, туда-сюда — нет, всё равно не ясно, о чём речь.
А рядом сидит однокурсница Альма. Серая-пресерая троечница — сроду никто от неё дельного слова не слышал. И довольно бойко строчит. Заглядывает мельком в мой текст. И начинает мне диктовать:
— «У лисиц есть норы, и у птиц небесных гнёзда, а Сыну Человеческому негде главу приклонить…» — cмотрит на меня. — Пиши, что ты на меня уставилась? Ты же мне всегда помогаешь? Ну вот, а сегодня я тебе помогу. Это из Евангелия от Матфея. Очень знаменитый кусочек.
Тут надо напомнить современному читателю, что в те глубоко советские времена Библии почти никто не только в руках не держал, но даже в глаза не видел.
— Альма, — спрашиваю я, — ты откуда это знаешь?
— Как это откуда? — удивляется Альма. — Я к священнику ходила с другими детьми вместе. Когда маленькая была — готовилась к первому причастию. Потом, когда уже постарше была — к конфирмации… Мы это учили. Да тут все фразы так подобраны, у всех — самые известные. Не видишь?
Нет, не вижу. Я никогда Евангелия в руках не держала. А тут вон что, оказывается…
Так что я только спросила:
— У тебя было первое причастие? И конфирмация?
— А то! Нешто я нехристь какая? — проворчала комсомолка Альма и уткнулась обратно в тетрадку.
А мне осталось только это обдумывать да удивляться.