История про парашютистку и ее «промежность» мне напомнила рассказ одного знакомого, в молодости записавшегося на парашютный спорт.
Был он пацаном маленького роста, щупленьким таким заморышем. Но, как показали дальнейшие события, с характером.
Когда он пришел в секцию записываться, там ржали все: у парашютистов, оказывается, есть нормы минимального веса тела, подвешиваемого к парашюту. Пятьдесят, что ли, килограммм. А у него — сорок восемь с половиной. Ему так и сказали: твоей, мол, бараньей массы не хватит для раскрытия парашюта никак. Не говоря уже о наполнении купола. Но он все же как-то уговорил тренеров-инструкторов, чтобы взяли его. Пока, мол, теория, да прыжки с вышки, да прочие тренировки — время пройдет; а там я сала наем, я ж молодой, я ж расту еще… Очень уж он хотел быть в армии десантником — насмотрелся тогдашних фильмов про ВДВ.
В общем, пошли ему навстречу — приняли в секцию.
По его словам, был он на всех тренировках не в числе последних; инструктора иногда даже ставили его всем остальным в пример.
Питался усиленно, действительно «наел» с полкило мускулов — а все ж до нормы не дотягивал немного.
Как бы то ни было, а подошло время первого настоящего прыжка. Инструктор так и сказал ему: «Ты, друг, без взвешивания даже и не мечтай ни о чем. Есть правила. Первый прыжок — не шутка, и я еще на свободе пожить хочу».
Ну, что было парню делать?
Перед взвешиванием выдул он, одну за другой, шесть бутылок лимонада «Дюшес». Еле-еле — так он рассказывал — влезло.
Прошел взвешивание — норму даже превысил чуть-чуть.
А дальше начался сущий кошмар: пока — парашюты; пока — самолет; пока взлетели, пока высоту набрали…
Инструктор, говорит, мне что-то перед прыжком толкует, а у меня так на пузырь давит, что аж в глазах булькает. Не помню, говорит, как из самолета сиганул.
Первый раз обоссался еще в воздухе.
Второй раз — уже на земле, пока парашют усмирял…
А в остальном, говорит, в общем, все было, как и ожидал от первого прыжка: состояние — эйфория напополам с облегчением.
Выстроли, мол, нас после, когда все отпрыгались — а у меня «промежность» до самых ботинок мокрая. Ну, ржали, конечно…
Я — рассказывает — и не пытался даже обьяснить, что к чему. Боялся, что из секции за обман выгонят…
Да еще и то меня немного успокоило, что ржали не над одним мной: в строю оказался еще один с мокрой «промежностью» — здоровый восьмидесятикилограммовый бугай…