Со мной и приятелем произошла забавная история в тихом спальном районе.
Идем по улице, болтаем, никого не трогаем. Уже стемнело, под ногами в свете фонарей блестит гололедица. Зимний вечер, обычный вечер… В какой-то момент мимо нас быстро проходят двое ментов, приглядываются подозрительно. Мы за собой никакой вины не чувствуем, идем-болтаем дальше. Через пять секунд — пронзительный свист, окрик сзади: — А ну-ка, стоять!
Стоим. Я быстро прикидываю, в чем может быть дело. Скорее всего, облава на призывников. А у меня с собой, как назло, нет военника. Ну, это ладно. Вот то, что приятель без студенческого и не служил — гораздо хуже. — Сержант милиции Пастухов, — представился патрульный.
Милиционер объяснил, что двадцать минут назад на женщину напали двое неизвестных маленького роста и отняли сумочку с крупной суммой денег. — Во мне метр восемьдесят пять, товарищ милиционер, — ненавязчиво заметил я.
Сержант Пастухов помялся и сказал, что в моем приятеле как раз метр с кепкой (это правда), а раз так, то его обязанность доставить его в ОВД для допроса. И совсем шепотом добавил, что за низкую раскрываемость их вот-вот лишат премии. Кажется, он еще хотел стрельнуть у нас сигаретку, но мы оба не курим.
Приятеля забрали в ОВД. Я обещал его дождаться, но, честно говоря, я не любитель стоять два часа на морозе. Напротив отделения был кинотеатр, и я пошел на вечерний сеанс. Только возвращаюсь из кино — вижу, топает мой приятель. Счастливый, смеется. Я даже испугался за него — вдруг это истерика такая?
— Ты не поверишь, — говорит, — менты пьют шампанское!
Вот как было дело: приятеля моего доставили в ОВД вместе с дюжиной таких же «разбойников» — среди задержанных оказались двое мальчишек лет четырнадцати; один сухонький, сгорбленный старичок, который если б и напал на женщину, то был бы ею прибит на месте и уж точно не мог далеко убежать; трое таджиков (эти проходят подозреваемыми всегда, независимо от роста, пола и возраста) и прочие персонажи. Наконец, через полчаса какие-то молоденькие менты привели в клетку… лилипута.
Следователи, увидев лилипута, загоготали. — Вы где ж его взяли? — Да вот, шел по улице. Рост маленький, ну мы и взяли.
Лилипут смотрит на милиционеров, лицо злобное, чуть не плюется. — За что меня задержали?! — шипит.
Следователя раззадорила такая реакция. Он решил пошутить — брови сдвинул и говорит лилипуту угрожающим басом: — Конкретно вас, уважаемый, мы задержали за грабеж! Вы ведь не станете отрицать, что являетесь опасным преступником-рецидивистом? — За грабеж? — тихонько спросил лилипут. — Х-хорошо. Я все понял.
Минут через пятнадцать, когда у всех сняли отпечатки пальцев, следователи стали решать, кого первым допрашивать. Решили начать с лилипута. Тот как-то весь поник после окрика, лицо стало грустное-грустное, того и гляди заплачет. Отвели его в камеру для допроса. И что-то уж очень долго он там просидел. Десять минут прошло, двадцать… Наконец, из камеры выходит следователь с тремя листами бумаги — радостный, весь сияет: — Мужики, да вы знаете, кого мы поймали?! Это Митя-форточник, он мне чистосердечное написал!
На зов сбежался весь отдел милиции. Лилипут оказался неуловимым квартирным вором Митей, который обчистил в Москве больше сорока квартир и учреждений — маленький рост позволял ему ловко проникать внутрь через форточки. А чистосердечное он написал в полной уверенности, что раз следователь так сурово бросает ему в лицо обвинения, то задержали его неспроста, по горячим следам.
Всех подозреваемых «по сумочке» тут же отпустили, в отделе милиции начался праздник. Ведь теперь не только премии, но и повышения по службы — гарантированы.