В детстве я очень боялась темноты и грозы. В темноте ходила только с мамой, а в грозу пряталась под одеяло. И вот я выросла и теперь мой ребенок боится темноты и грозы, а ты ему говоришь: «Не бойся, мама рядом», и молчишь, что сама так же до сих пор боишься.
Моя дача — явный образец западного образа жизни. У нас все ухожено, подстрижено и на своих местах. По всему участку стоят скамеечки и растут цветочки. Вот только сидеть и любоваться этим некогда! Надо стричь, сажать и убираться. И вот приезжают гости (беженцы). Им нравится и они готовы здесь жить, но вот то, что здесь надо пахать они не понимают.
Жарким майским днём мы возвращались с дачи. Электричка бодро бежала по одноколейке среди просторных полей и лугов, изредка разбавленных березовыми и дубовыми рощицами. До станции с прямой электричкой до Москвы оставалось полчаса. И начались приключения.
Периодически под вторым вагоном, справа, сразу за передним тамбуром, вырастал сноп искр и пламени. Поезд останавливался, возгорание тушили, и двигались дальше, всё больше опаздывая к вечерней московской электричке.
После очередного возгорания машинисты собрали всех пассажиров в головном вагоне — сидячих мест хватило всем. (далее…)
Есть ли в Израиле что-нибудь хорошее?
Слава ШИФРИН
На третий день нашего пребывания в Израиле родственник-”старожил” Зяма пригласили нас к себе домой на званый ужин.
Зяма у нас в семье считался диссидентом, пострадавшим от коммунистического режима. Он уехал в Израиль в 1975 году, буквально за два месяца до обширной ревизии в его универмаге. По результатам ревизии директор универмага получил 10 лет, замдиректора 8 лет, завсекцией отделался исключением из партии и инфарктом, а скромный товаровед Зяма к моменту суда уже пил теплую водку на берегу Средиземного моря и оплакивал богатства, нажитые непосильным трудом и оставленные на сохранение не очень надежным людям. (далее…)
Я помню, на меня психолог обиделся, когда показывал мне тесты Роршаха и спрашивал, что я вижу, а я честно ответил:
«Тесты Роршаха».