Были времена, однако. Это я к 08. 11. 2013, НОВЫЕ ИСТОРИИ — ОСНОВНОЙ ВЫПУСК
Дочка, пусть и не родная, но самая любимая, учится в каком-то из начальных классов. Я дружу со всеми ее одноклассниками. И вот встречаю дочь из школы, идем домой, а у дома — гастроном (начало девяностых). Продают мандарины — жуткий дефицит по тем временам. Не более двух килограммов в руки. Стоим в очереди. Подходит.
— Десять килограммов, пожалуйста.
— Вам же сказано, не более двух в руки.
— Ну вы же видите, со мной ребенок.
— Ну тогда четыре.
— Ну коль так — тогда — двадцать четыре.
И при этом зазывно кивнул стоящим в сторонке дочкиным одноклассникам. Мигом около нас нарисовалась толпушка детей в десяток человек.
И продавщица, и очередь охренели.
— Ну так как, на десяти сойдемся?
Ни продавщица, ни очередь больше не возражали.
А дефицитные мандарины детки за милую душу умяли не более чем за полчаса.
Работал у меня в бригаде хороший мужик по фамилии Карх, видимо с немецкими корнями. Но, к сожалению, хорошие люди тоже болеют.
Так вот, попал этот дяденька в больницу, проходит несколько дней, отправляю его навестить двух женщин (тоже работали в бригаде). Всё чин чином: отпустил пораньше, денег на гостинец выделил. На следующий день приходят обе и просто ржут. Объяснили так. Пришли они в больницу, передачу у них взяли, а в палату не пустили. Так они давай под окошком дяденьку выкрикивать. Все больные из окон повысовывались и на них как на дур смотрят. Кричали они его по фамилии, а как известно глухие согласные (в частности звук Х) на расстоянии не прослушиваются. Соответственно выглядело это так: стоят две взрослые тётки и во всё горло кричат «КАР, КАР, КАР… . «.
Вороны, б%я, прилетели.
Вчера на столичном рынке слышал забавный диалог. Стоит парочка возле овощей. Он и она. Им где-то около 70. Хорошо выглядят. У него в руках пара кульков с овощами, она рассчитывается.
— Давай скорее, — ворчит он, — Чего ты возишься?
— Куда ты торопишься? Мы только пришли.
— Я уже устал. Хочу домой, — капризным голосом говорит он, — Вот сдохну и кто тебе будет это носить?
— Ты так говоришь последние 40 лет, — улыбается она.
— Так ты ждёшь этого что ли? — все так же ворчливо спрашивает он.
— Миша, есть соблазн променять тебя на какого-то моложавого фитнес-тренера… Но со временем и он начнёт брюзжать. Значит и его менять. И так до бесконечности. Зачем мне эта суета? Так что я не жду. Идём. Нам ещё тыкву купить надо. Ты же любишь кашку из тыквы?
— Люблю, — согласился её спутник.
— Вот и пошли её искать. Тем более, что фитнес-тренер на овощном рынке мне вряд ли попадётся, а тыквы тут точно есть.
И они пошли за тыквой. Он продолжал брюзжать, а она смотрела на прилавки. И смотрелись они очень мило и гармонично. Хотелось бы выглядеть не хуже в таком возрасте. И так же не терять чувство юмора.
Одно время в парикмахерских, ресторанах, банях СССР висели объявления: «Чаевые оскорбляют достоинство советского человека». Замечательный актёр Ростислав Янович Плятт, расплачиваясь с парикмахером, неизменно приговаривал, косясь на плакат: «Обожаю оскорблять достоинство советского человека». Расплатившись и дав при этом щедрые чаевые, спрашивал: «Я достаточно оскорбил ваше достоинство? «.