Когда я устраивалась на первую в жизни работу, то была очень серьезна. Меня не остановило ни шестичасовое собеседование(оно было групповое. «Голодные игры» для операторов колл-центра), ни обязательное двухнедельное обучение, ни даже неостановимый поток звонков.

После стажировки меня привели в группу, в которой мне предстояло работать и посадили к куратору. Куратором оказалась девушка с большими черными глазами, толстенной косой и волосом на груди. Вся одежда Наташи(я убедилась в этом позже) была с декольте и открывала обзору один, но черный волос, росший ровно посередине. (далее…)

В нашем институте на кафедре химии был интересный преподаватель. По словам студентов кто посещал его лекции выявилось следующее.
Первые пять пар он тупо бубнил под диктовку с книжки. Студенты усердно писали, но энтузиазм быстро увядал и лекции стало посещать все меньше народу. И на шестой лекции преподаватель радостно потер руки и сообщил что наконец-то остались истинные химики. Вывез тележку с колбами и полтора часа показывал офигительные опыты под свои комментарии. Там всё взрывалось, пенилось, и меняло цвет. Студенты аплодировали стоя.
На следующую лекцию пришли все 100% курса. Там опять были скучные лекции под диктовку. Так прошло пять пар. Народ начал забивать, посещаемость падала и тут снова была целая пара с великолепными опытами. Те кто пропустил — кусали локти. С тех пор на парах была посещаемость почти полная. До конца курса. Опытов больше не было, а преподаватель победно ухмылялся в усы.

Припомнилось сейчас. Было это в пору моей пионерской юности.
Образцово-показательная школа, и такая я же училка.
В разгар урока разгильдяй-двоечник Игореша, нарушая интимную тишину урока, громко спрашивает училку (У): «Можно выйти в туалет?» вызывая тем самым гогот всего класса. Та, смерив Игорешу негодующим взглядом, попросила встать отличницу, спортсменку и активистку Ирочку и спросила у нее: «ну-ка Ирочка, что ты делаешь, когда хочешь в туалет?» По училкиному сценарию, Ирочка должна была отрапортовать: «поднимаю руку и тихонько спрашиваю разрешения», тем самым воспитательный процесс направленный на Игорешу был бы особенно эффективен, по ее мнению. (далее…)

Едем с подружкой сегодня утром в Москву по ярославке. Время 8.30 — час пик! Жопа!!! Тащимся 5-10 км/ч в правом ряду. На обочине стоит ГАИшная машина, рядом гаишник с грустными-прегрустными глазами, а в руках у него… РАДАР!!!!!

Театр им. Моссовета был на гастролях в Тбилиси. Однокурсница Гали Дашевской, грузинка, пригласила ее в дом, где собиралась грузинская интеллигенция. Ну, конечно, тосты, здравицы — из уважения к Гале, в основном, по-русски. А ближе к концу вечера заспорили: кто из присутствующих больше прочих сделал для родной Грузии. Какой-то меценат тут же учредил приз победителю: ящик лучшего коньяка! Страсти разгорелись нешуточные: кто-то гордился своей картиной, кто-то памятником, кто-то литературным переводом… Дашевская слушала-слушала, потом набралась смелости и встала. «Простите меня, — сказала она, — но, как мне кажется, больше всех вас для Грузии сделала моя семья! » От такого нахальства красивой русской девочки все притихли. «Да! — продолжала Галя. — Во время переигровки на первенство СССР по футболу в матче «ЦСКА» — «Динамо» (Тбилиси) мой муж, полузащитник ЦСКА Коля Маношин, забил единственный гол… в свои ворота, и «Динамо» (Тбилиси) впервые стало чемпионом СССР! »
Под оглушительные крики на обоих языках во славу Маношина призовой ящик был немедленно вручен Гале Дашевской.